12:14 "Фактор хомо сапиенс" |
| Фактор Хомо Сапиенс Пресловутый человеческий фактор. У нас им оправдывают все – и ямы на дорогах, и слетающие от дуновения ветра крыши, и технику, которая ломается на второй день использования, и просроченные продукты в магазинах… Разве что причину разворованных бюджетов мы гордо именуем коррупцией. Все остальное – он самый, фактор. И ведь доля истины в этом действительно есть. Почему-то при равных условиях и на одинаковых должностях люди ведут себя совершенно по-разному. Хоть тушкой, хоть чучелком Возьмем глав администраций районов. Смотришь на одного – все у него спорится – и социалка вроде бы в порядке, и предприятия в районе работают, и дома строятся. Глянешь на другого – вроде бы и район неплохой, и инвестиции губернатор туда чуть ли не силком затаскивает, и из бюджета деньги выделяются – а все не в коня корм, район плетется в хвосте. При этом, как правило, тот, первый, работает с 6 утра и до упора, и на все время умудряется находить: и с людьми пообщаться, и с инвесторами, и контроль за всеми сферами обеспечить. Второй же при упоминании о проблемах смущенно потупится и руками разводит: дескать, видите же, я стараюсь изо всех своих сил, но как-то пока не выходит у Данилы-мастера каменный цветок. Зато эти, вторые, страшно любят нашего брата. Как приедут журналисты – так хоть тушкой, хоть чучелком, а в кадры объектива обязательно попадут. Приходишь к иному чиновнику, он тебя и выслушает, и в проблеме попытается разобраться, и – о чудо – улыбнется по-доброму. Другой же слуга народа разве что в носу не ковыряется, показывая, как глубоко вы ему до фонаря. Да ладно чиновники! Но ведь и в более приземленных профессиях встречаются разные люди. Да те же уборщицы в офисах. Одна с кислым и недовольным видом приказывает ноги поднять, «а то расселись тут, а мне, королевишне, убирай тут за вами». Другая же и лапушками своими назовет, и за жизнь расспросит, и конфетку торжественно вручит – «чтобы жизнь подсластить». А ведь обе получают одинаковую зарплату. «Сходите туда, не знаю куда» Вот недавний пример. Из разряда «испытано на себе». Точнее, на бабушке. Сегодня мы активно декларируем «правильное», особенно трепетное и любовное отношение к ветеранам войны. Причем, с каждым годом – чем меньше их остается, тем больше любим и тем сильнее трепещем. Что порой происходит на деле? Моя бабушка ветеран войны. Муж прошел войну, умер в 70-м. Замуж она так и не вышла – детей поднимала. Дедовы документы о наградах, как и военный билет, куда-то благополучно потерялись уже очень давно. Вроде как положены какие-то льготы, но статус вдовы участника войны нужно доказать. Словом, отправилась моя бабуля в районный военкомат. Попросить, чтобы отправили запрос о службе деда и наградах в военный архив. – Бабушка, а мы не делаем запросы, – огорошила ее девица в военкомате. – Это вам нужно самой ехать. В Воронеж. Куда-то на Донбасскую, но я точного адреса не знаю. Бабушка звонит мне, рассказывает. Просит узнать, где этот самый архив находится. Я поискала по интернету, но так ничего и не нашла. Решила позвонить в областной военкомат – они что, думаю, совсем не соображают, 83-летнюю бабку «куда-то на Донбасскую» гонять. Сотрудник отдела по работе с гражданами вежливо, доходчиво и внятно объяснил, как нам действовать, что-то посмотрел в своих архивах сам и позвонил в райвоенкомат, объяснив, что запросы отправлять – как раз таки их прямая обязанность. Самое интересное, что выяснилось в разговоре – архива в Воронеже вообще нет. Сама бабуля меня просила, чтобы я не жаловалась на эту военкоматовскую девицу, потому что она, в общем-то, хорошая. Да замечательная просто! Отправив легкой рукой ветерана искать в Воронеж то, чего там нет, сама она не удосужилась, простите, оторвать пятую точку от кресла, чтобы спросить совета у коллег. В общем, после звонка в Воронеж, запрос, конечно, отправили, но ведь это можно было сделать и без столь сложных манипуляций и без «растраты» бабулиных нервов. «Она же не орет на голоса» Кстати, о нервах. На позапрошлой неделе бабушка заболела. Нога стала отказывать и болеть так, что хоть криком кричи. Как выяснилось, кричать-то как раз было и надо. Поздно вечером, когда бабушке стало совсем худо, дочка (моя, стало быть, мама) ей вызвала скорую. Приехали. Звонит мама в слезах. Рассказывает, что врачи даже укол обезболивающий не сделали. Сказали, что они колют его только в том случае, если «больной на голоса орет». А тут ничего, вполне себе молчаливая бабушка. Объяснения о том, что она просто очень терпеливая (сказывается закалка военных и послевоенных лет), ни к чему не привели. Идите, говорят, завтра в больницу. Естественно, до завтра мы ждать не стали. Собрались с мужем, поехали забрать бабушку, чтобы самостоятельно отвезти ее в больницу. В приемном отделении вызвали хирурга. Молодой врач оказался очень внимательным – расспросил, посмотрел. – Тут, – говорит, – не мой профиль. – Сейчас я вызову дежурного терапевта. Пришла мадама. Приказала бабушке согнуть-разогнуть ноги, предположила остеохондроз и села что-то писать, сказав, что тут нужно амбулаторное лечение. – Вы что, с ума сошли? – спрашиваю. – Какое амбулаторное? Она как будет в больницу ходить? Мы ее сейчас чуть ли не на руках сносили в машину, – и пригрозила, что буду жаловаться главному врачу. – Господа врачи, – продолжаю, – а вы ей не планируете сделать хотя бы укол обезболивающий, чтобы не так мучилась?! Честно говоря, хирурга, который, осмотрев бабулю, все-таки остался – просто переживал по-человечески за пожилого человека, мне стало даже жаль. Видно было, что ему неловко и стыдно находиться рядом с коллегой, которая общалась с бабушкой свысока, цедя слова. Ну конечно, ей-то с высоты Олимпа виднее, как с больными и их родственниками разговаривать. Смотрю, бабуля моя, собрав силы, поднялась. – Пошли домой! – это она мне. – Я всю жизнь проработала, но такого не видела. – А почему вы так со мной разговариваете? – прорвало мадаму. И этим своим, протяжным говорком с гонором. – Ну ла-адно, я сделаю вам одолжение, сейчас положим. Из уважения к возрасту бабушки. Милая моя, да у тебя даже к самой себе уважения нет, один гонор. Потому как уважающий себя человек, думаю, такого тона в разговоре со старшими себе не позволяет. Положили. Выпросила коляску, чтобы доставить бабушку в неврологическое отделение… Так и живем …Пролежала бабушка неделю. К счастью, в отделении работал врач – практически бабушкин ровесник. Приходит к больным чуть ли не по тридцать раз на дню, детально расспрашивает о самочувствии, интересуется, как подействовало то или иное лекарство. Старая школа. И вновь о человеческом факторе. Одна медсестра и укол постарается «не страшно» сделать, и обезболивающее уколет, если видит, что человеку плохо и, ставя капельницу, подождет, пока бабушка устроится поудобнее. Другая же на просьбу об обезболивании отвечает, что «врача сейчас нет, завтра спросите(!)», и капельницу-то ей бедной тяжело в палату принести, и укол всадит так, как будто пациентова попа – как минимум ее личный враг. Я намеренно не пишу, в каком районе это было. Во-первых, потому, что наверняка, везде есть такие вот врачи, сотрудники военкоматов, учителя, чиновники… Во-вторых, даже если жалоба пройдет в департамент (а сейчас, как мне сказали, даже одной жалобы от ветерана войны достаточно, чтобы врача попросту уволили), что изменится-то?! Ну уволят мамзель, у которой возможно есть дети. Ну пойдет она пополнять ряды безработных. Только легче от этого никому не станет. В регионе катастрофическая нехватка медицинских работников. На 574 вакансии всего лишь 31 претендент. Да и главврача этой больницы я знаю давно и очень уважаю. Я сама лично не раз была свидетелем того, как он умеет так подобрать слова для разговора с больными, что это действует порой лучше любых лекарств. К примеру, при мне одна бабуля чуть ли не с улыбкой отправлялась на ампутацию ноги. Вот вам и человеческий фактор. Так и живем. Варвара МИШИНА |
| Категория: Фельетон | Просмотров: 770 | |
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
0
