15:09 ЭЛЬМЕСХАН - ВЕЛИКАЯ МАДАМ ФРАНЦИИ |
| Черкесы говорят: «Унесенного на кладбище не приносят назад». «А ведь это не так», - подумал я, стоя возле склепа Эльмесхан в Сент-Женевьев де Буа. Стояла теплая осень. К христианским могилам на православном кладбище под Парижем люди несли цветы. Деревья роняли разноцветные листья: желтые, пурпурные, бордовые - на мрамор и гранит могил. Французские листья - на российские могилы. Здесь, у склепа Эльмесхан, мне вспомнилось: «Изо всех даров мира останется только доброе имя, и несчастен тот, кто не оставит даже этого». На мраморной табличке рядом с французскими словами я прочел русские: «Гали Константиновна Хагундокова 6.2.1898 - 21.1.1985» Вот и вся информация. Но я-то знал, зачем пришел к этому склепу. Я-то знал... В это время Жорж (Адамей), брат Эльмесхан, возился с замком, запирающим дверь склепа. Замок не поддавался. - Помочь? - Нет, я сам... Ведь совсем недавно был здесь. Хорошо открывался... Мы с Юрием Альтудовым молча наблюдали за Адамеем, не хотелось ему мешать... Вскоре в замке что- то щелкнуло, и тяжелая металлическая дверь с изображением креста посредине со скрипом отворилась. Сейчас мы переступим порог гробницы, первыми из земляков кабардинки Эльмесхан - Великой Мадам Франции. Но прежде чем сделать этот шаг, прежде чем пройти мимо огромного креста на двери, хочу снять чадру безвестности с ее имени... В девичестве - Эльмесхан Хагундокова, в первом замужестве - Гали Баженова. После смерти Николая Баженова, когда Россия разделилась на белых и красных, эмигрировала во Францию. Во втором замужестве - графиня Ирен Jlaдисла дю Люар. За жизнь, прожитую для людей и во имя людей, ее называют Великой Мадам Франции. Лишь Мария Кюри (Мария Склодовская), как и Эльмесхан, удочеренная Францией, может сравниться с графиней дю Люар почестями и славой. Лишь незабвенная Мария Кюри. Передо мной - послужной список и награды Эльмесхан: Командир в Национальном ордене Легиона Чести. Старший офицер в Национальном ордене Достоинства. Крест войны 1939-1945 годов. 3 Похвалы в приказе Армии. Крест Великого Мужества. 1 Похвала в приказе корпуса Армии. Медаль в память о Тунисской кампании 1943-1945 годов. Медаль в память об Итальянской кампании 1943- 1945 годов. Алая медаль Чести Священной Военной службы. Медаль Эпидемий. Золотой крест Польской Армии. Алая медаль города Парижа. И еще - польские и мальтийские награды. И почести. И прижизненная слава. За что могут вручать хрупкой и нежной женщине самые высокие ратные награды? Боевой орден - он ведь не золотой вензель на лацкане пиджака, даже не алмазное колье. Это мужество, замешанное на крови. «Пусть покинет меня все остальное, только бы не покинуло мужество», - сказал мудрец. Другой мудрец, Аристотель, сказал: «Только мужество в состоянии перенести страшное зло». На долю Эльмесхан выпало столько страшного, что его хватило бы на десяток человеческих судеб. Я стоял у мраморной гробницы и просил прощения у женщины, с которой никогда не был знаком: «Мадам, - молил я, - простите нас, земляков Ваших, что мы не знали о Вас, не ведали. Простите, Мадам!» И еще я думал: «Все когда-то и где-то начинается. Река - с истока, гора - с подножия...». Говоря об Эльмесхан, следует, прежде всего, узнать ее родителей. Мама - Елизавета Эмильевна Бредова. Из старинной дворянской семьи. Ее отец и братья были российскими генералами. Отец - Константин (Исмаил) Хагундоков - мог бы быть занесен в Книгу боевой славы Кабарды. Вряд ли кто из кабардинцев до и после Константина Николаевича был удостоен столь высоких боевых наград. Генералу Хагундокову были вручены: Звезда Святой Анны I степени с мечами. Звезда Святого Станислава I степени с мечами. Ордена Святой Анны I, II и III степеней с мечами. Серебряная медаль в память царствования императора Александра Третьего. Серебряная медаль за поход в Китай (1900-1901). Светлообразная медаль за участие в Русско-японской войне 1904-1905 годов. Светлообразная медаль в память 300-летия дома Романовых... Кавалер офицерского Георгиевского креста, он был награжден золотым Георгиевским оружием. Говорят, род Хагундоковых - из абазинского племени. В племени господствовали два княжеских рода - Шидовы и Егибоковы. Последние, по некоторым данным, «якобы происходили из кабардинцев». Ох уж эти ученые! Они оставляют нам одни теоремы (хочешь - доказывай) и ни одной аксиомы. Но человек должен верить, что непонятное - познаваемо, иначе он не стал бы о нем размышлять. Я внимательно перелистал архивные документы. Хотелось узнать: кто они, Хагундоковы?.. Жили на берегах Кумы и на берегах Подкумка, и на берегах Малки. Трудно сказать: может, абазины они, а может, я нет. Читаю у Сафарби Бейтуганова, которому верю и которого уважаю: «Фамилия Хагундоковых принадлежит к кабардинским узденям Атажукинской фамилии разряда беслен-уорк». В Париже я говорил на эту тему с братьями Эльмесхан - Жоржем (Адамеем) я Исмаилом. - Мы - кабардинцы, - сказал Адамей, - и прадед, и дед, и отец. Все мы - кабардинцы. - Отец никогда не ставил под сомнение наше кабардинское происхождение, - добавил Исмаил. - Да и жили мы в Кабарде, в ауле Кармово, на Малке. Вернувшись домой, выезжаю в аул Кармово (ныне селение Каменномостское). - Где здесь дом Хагундоковых? - А во-о-он там... На холме под старым деревом - развалины. - В этом году сломали, - сказал за спиной кто-то из провожатых. Вот уж не везет! Снимал фильм о «Хомячихе», о великолепной Екатерине Хомяковой. Накануне съемок сгорела ее усадьба. Теперь вот - с домом генерала Хагундокова. Кому он мешал, этот дом? Сделали бы музей своих великих односельчан... Уже не сделают. Уже не скажут: «Здесь жили представители фамилии, которой было суждено прославить и русское оружие, и кабардинское мужество». Однако же мы с Юрием Альтудовым вручили серебряный кабардинский кинжал братьям Хагундоковым именно от... благодарных сельчан. Но вернемся к роду Эльмесхан. Ее прадед - Зураб - участвовал во многих сражениях за царя и за Россию. Отличился в битвах с закубанцами, чем заслужил доброе к себе расположение наместника царя на Кавказе Великого князя Михаила Николаевича. Ее дед - Исмаил - был отправлен из Кабарды в Петербург в качестве аманата. Крещен именем Николай. Крестным отцом его стал родной брат государя Великий князь Михаил Николаевич. Карьера же его складывалась так. В 1851 году, по окончании Александровского малолетнего корпуса, поступил в Павловский кадет корпус. Через шесть лет уже служил в Четырнадцатом гусарском батальоне Митаевского, короля Вюртембергского, полка и в его составе дослужился до 1лт ротмистра, а позже стал майором. На Кавказе был войсковым старшиной. Исмаил Хагундоков предстает перед нами и как автор интереснейшей публикации «Из записок черкеса», которая не лишена образности и исторической достоверности. «Записки» были напечатаны в «Военном сборнике» в 1867 году. Этот журнал издавался в Петербурге и считался официальным органом Военного министерств. Уже сама публикация в таком солидном журнале свидетельствовала о том, что Хагундоков имел определенные заслуги и пользовался известностью в военных кругах. В своих «Записках» он подробно описал карательную экспедицию против закубанского 12-тысяного отряда, в которой приняли участие принц Альберт Прусский (Старший) и наместник государя на Кавказе - Великий князь Михаил Николаевич. Вот несколько выдержек из этих «Записок»: «Черкесы, бросаясь большими массами на неприятеля, оставляют шашки в ножнах, они стараются подготовить успех атаки выстрелами и уже после стремительного шока начинают действовать шашками». Или: «Ни одно племя горцев не могло сравниться в храбрости, ловкости, лихости наездничества с теми обществами кабардинцев, которые, именуясь хаджиратами, живут на Кубани, обоих Зеленчуках, Урупе, Ходзе... Это не те изнеженные кабардинцы, которые сохранили в наездничестве одну только манерность… Для хаджиратов седло - то же, что мягкий диван, котором они располагаются удобно и грациозно...» Один из моментов сражения Исмаил Хагундоя описал так: «Все слилось теперь в протяжный гул выстрелов! криков: «Гяур, гяур!». Нас в буквальном смысле за пали градом пуль, и мы, военные, не могли защитить себя от невидимых врагов... Застонала адыгская ля от проклятий и выстрелов ее сыновей...» По окончании семидневной экспедиции «Его Королевское Высочество» простился с милиционерами, выразив им полное удовлетворение за усердную службу и обещав засвидетельствовать перед государем императором их преданность престолу. Что он и сделал. У Елизаветы и Константина Хагундоковых было восемь детей: пять дочерей - Нина, Гали (она же Эльмесхан), Артемия, Александра, Тамара и три сына - Константин (Эдыг), Жорж (Адамей) и Исмаил. Константин Константинович дожил до 89 лет. Исмаил и Адамей совсем недавно еще здравствовали. Каждый перешагнул рубеж в 90 лет. Они были подвижны, энергичны, добродушны. Великолепная память их сохранила и собственные впечатления, и рассказы старших, позволяющие восстановить биографию их отца, самого, пожалуй, прославленного воина в знатном роду Хагундоковых. - Отец окончил 1-й кадетский корпус, - рассказывал Арамей, - после чего поступил в военное училище. По окончании получил направление в Польшу, в гарнизонную службу Радона. Кажется, отец не был в восторге от своего первого назначения, впрочем, вскоре его перевели в Закаспий. Затем он служил на Дальнем Востоке, охранял КВЖД (Китайская военная железная дорога), тогда же - в вооруженных стычках с китайцами - приобрел первый боевой опыт. При папе была и моя сестра Гали, а нянькой у нее, вообразите, - казак. Временем позже отца отозвали в Россию. Здесь он поступил в Академию Генерального штаба. Выпущен - первым. Ему предложили хорошую должность - штаб-офицера по поручениям при штабе гвардейского корпуса. Таким образом, имея чин подполковника, он сразу попадал бы в гвардейский корпус и в Генеральный штаб. О каких еще условиях для начала блестящей карьеры можно было мечтать? Но приходит письмо от генерала Мищенко, боевого товарища папы. Эпистола генерала была краткой: «Если Вы предпочитаете кресло Генерального штаба, то я Вас не узнаю! Если Вы приедете ко мне, то я дам Вам командовать Туркменским дивизионом, где Вы сможете проявить себя». Мой отец оставил Генеральный штаб и уехал к Мищенко, который в то время командовал Туркестанским военным округом. Не став штабным любимцем, он был щедро вознагражден любовью к себе войск. Однако прежде было напутствие генерала Мищенко: «Я Вам даю людей, а Вы из них сделайте солдат!». И он сделал из них солдат: Туркменский дивизион, позже переформированный в полк, имел в России репутацию одного из лучших военных подразделений. Затем отец подал в отставку и вместе с семьей выехал в Париж. Кто знает, каким он представлял свое будущее, фланируя в модном гражданском костюме по Елисейским полям? Но в 1914-м Европу сотрясает начало Первой мировой войны. Папу сейчас же, конечно, призвали, присвоили звание генерала и назначили командиром второй бригады Туземной дивизии, которую также называли «Дикой». Отец не любил этого слова - «Дикая», предпочитал ему «Туземная». В дивизию входило шесть полков (вместо четырех положенных). Руководил же дивизией Великий князь Михаил Александрович, брат императора. Об отношении к генералу Хагундокову его сослуживцев, его подчиненных свидетельствуют песни, сложенные о нем простыми солдатами (сыновья генерала уже не помнили их всех, но отрывок из одной песни воспроизводил Адамей): В поход собрались мы венгерский, И чуть не вышел комом блин, Когда повел Хабаров дерзкий Бригаду пятьдесят один. Всегда ж чеченцев вел к победе Наш командир из Кабарды, И в нашей дружеской беседе К нему всегда алаверды. Мы в квартире Исмаила Константиновича Хагундокова в Париже - гости из Кабардино-Балкарии, такой далекой и... такой родной и близкой. Хозяин знакомит нас с сыновьями. Один из них, Константин (Эдыг), - художник. Возглавляет в Париже известную группу «Монпарнас», которая теперь в фаворе у разборчивой парижской публики. Второй сын, Андрей (Исмаил), занимается антиквариатом, отдавая предпочтение военному. Предмет его особой гордости и восхищения - подлинное кабардинское седло. С горячностью, свойственной истинным коллекционерам, принялся рассказывать историю его приобретения, но прозвучало приглашение к столу. Дружеский обед. Французское вино, русские котлеты и воспоминания, воспоминания... Направление разговору дал Исмаил рассказом о себе: - Я родился в Париже, когда мама проходила здесь курс лечения. В 1910 году. Вторым важным событием года, - с версальской непринужденностью поведал рассказчик, - было появление кометы Галлея. Мне было два года, когда мы уехали в Россию, на Кавказ. Это я, конечно, знаю по рассказам отца, но возвращение в Париж в 20-м помню хорошо. Тогда мне было уже десять. Через год поступил в лицей... Знаете, жизнь сложилась так, что и мне пришлось быть военным: я участвовал в кампании 40-го, был произведен в лейтенанты; награжден Военным крестом. Затем тридцать девять лет отдал одной фирме и вот уже двадцать лет на пенсии. Пенсия хорошая... Да, но вернемся в Россию. Воспоминания представляют смутные обрывки. Аул помню хорошо. Как на коровах ездили. Нам за это доставалось. На лошадях - сколько угодно, но на коровах - никак было нельзя. Потом пришли большевики. Нам пришлось бежать. Белых, которыми командовал полковник Какоев, разбили в бою под Моздоком. Сам Какоев был ранен, армия отступила, началась паника. Мы не смогли выехать из Моздока и прожили там некоторое время. Большевики проводили обыски. В памяти - осколки этих событий: суровые люди в грубых шинелях, мерцание в прихожей штыков. А потом вернулись белые, это было ужасно - их обращение с пленными. Белые жили в квартирах, в подвалах стонали красноармейцы. От тифа они, как мухи, гибли... Трупы лежали под окнами, утром их убирали... Такая вот память, понимаете? Потом мы попали в Баку... Исмаил задумался. Между тем вниманием слушателей завладел его брат Адамей: - Когда начались беспорядки на Дальнем Востоке, отец был назначен командующим войсками Амурского округа, генерал-губернатором Амурской области. Революцию встретил в Сибири. Знаю о его ссоре с Деникиным. Мотивы - намерение последнего воевать с горцами, с грузинами, с азербайджанцами. Отец спешно выехал в Азербайджан, где был расквартирован один из его полков. Азербайджанцы предлагали ему пост военного министра. Он отказался. Деникин говорил о единой, неделимой России. Отец стоял на том же, но заметил: «Надо, чтобы Россия оставалась такой, как и прежде, то есть чтобы каждый российский подданный сохранил свои права, жалованные государем». Кабардинцы, например, не были военнообязанными. Но за честь считали - служить. Итак, революция застала отца в Сибири. Военным министром в то время был Гучков... В качестве справки: Гучков Александр Иванович, русский капиталист, лидер партии октябристов, депутат и с 1910 года - председатель Государственной думы. В 1915-1917 годах - председатель Центрального военно-промышленного комитета. В 1917 году - военный и морской министр Временного правительства. Один из организаторов корниловского движения. - Отец хорошо знал Гучкова, - продолжал Адамей, - тот участвовал в англо-бурской войне на стороне буров. Был ранен в ногу, хромал. Гучков вызвал отца по просьбе императрицы. Она дала ему аудиенцию, во время которой отец решительно высказался за необходимость наведения в стране порядка. Тем временем Распутин изучал возможности заключения сепаратного мира... Словом, генерал Хагундоков явно мешал осуществлению распутинских идей. Теперь, когда многие коллизии тайной дворцовой политики раскрыты изрядным количеством мемуаров, нет сомнений в том, что, желая восстановления порядка в России, императрица видела в генерале Хагундокове личность, способную предпринять все необходимые для того меры. С тем-то Хагундоков и был вызван из Сибири. Решение назначить его генерал-губернатором Петербурга было одобрено всеми посвященными в суть событий сановниками. Однако в последний момент против кандидатуры Константина Николаевича восстал Распутин. Его слово оказалось решающим. Еще один случай из жизни отца вспоминает Адамей Хагундоков: - Произошло это во время Гражданской войны. Конница генерала Шкуро, рыская по Кабарде, вступила в аул Кармово. Первое, что сделали шкуровцы - реквизировали у аульчан всех лошадей и бурки. Отец, узнав об этом, надел черкеску с генеральскими погонами и орденами и пошел знакомиться с Шкуро, который, как всем известно, взлетел в генералы лишь волей обстоятельств - прямо из есаульского седла. - Вы меня знаете? - спросил отец у Шкуро. - Нет! - дерзко вздернул подбородок бывший есаул. - Я генерал Хагундоков. - О, простите... Конечно знаю! - А если знаете, как объяснить вашу, с позволения сказать, деятельность в моем ауле, в моем присутствии? Немедленно вернуть всех лошадей и бурки! Хагундокова. - Нашего отца, - вторит брату Исмаил Хагундоков, - мы редко видели. Понятное дело - человек военный. Опять же - должность генерал-губернатора в Сибири. Когда он появлялся со своими аксельбантами и эполетами, мы были все, конечно, в панике. Я знаю, что, когда азербайджанцыоткололись от России, отец предпринимал в Баку какие-то политические акции. Что из этого вышло?.. Из Баку мы выехали в Тифлис, затем в Батум. Должны были эвакуироваться на французском крейсере, а вышло так, что мы отплыли на ужасной посудине «Марк Аврелий». Помню, судно имело на борту груз - яблоки. Мы, дети, воровали эти яблоки. Сухогруз доставил нас в Константинополь, откуда мы отправились в Париж. Там- то отец нас и нашел. Потом, помню, семья поселилась в Версале. Эльмесхан. Дочь генерала Константина Хагундокова. В православном крещении - Гали. В католическом - Ирен. Сама же себя любила называть Лейлой. Католичество ее было вынужденным: иначе не состоялся бы второй брак - с графом дю Люаром. Родилась Эльмесхан в 1898 году. Прожила долгую и совсем не легкую жизнь. Оставила этот мир в 1985 году. Первым мужем Гали был Николай Баженов, происходивший из старинного русского боярского рода. Окончил Пажеский корпус. Имел большой чин. В Первую мировую войну был ранен... - Ранен был в голову, и тяжело, - уточняет Адамей Хагундоков, брат Гали, - находился в Кисловодске на излечении. Гали работала в госпитале сестрой милосердия. Тогда женщины высшего света считали должным ухаживать за ранеными. Строгие одеяния сестер милосердия отличали многих княгинь и графинь. Вот и Гали... Она влюбилась в Николая. По счастью, взаимно. Венчали их в Петербурге. Я помню это венчание... Потом началась революция. Затем рождение сына. Его, как и отца, назвали Николаем. Самое дорогое, что было у Гали в жизни. Муж тяжело болел. Сказывалось ранение. Скончался в Китае, эмигрантом (многие нашли тогда в Китае убежище от большевизма). Невозможно перечислить все страдания, выпавшие на долю сестры в те страшные годы. Да и не ей одной они достались. Сотням тысяч людей, которых окрасили в белый цвет. Позже Гали, как и всю нашу семью, как и многих россиян, приютила Франция. В биографии Эльмисхан есть страница, которая не очень-то освещается. Она под фамилией первого своего мужа Баженова работала манекенщицей. И очень преуспела в этом деле. Уже тот факт, что Эльмисхан была моделью в доме «Шанель» говорит о многом. Она блещет модных изданиях. Часто появляется на обложках журналов. В доме «Шанель» появилась по рекомендации князя Кутузова. И ее лицо появляется в самых модных журналах «Felice» и «Воr». Высокая и стройная блондинка Баженова была настоящей светской манекенщицей. Она в то время одевалась только у Коко Шанель. «Русская красавица!» - слышалось ей всюду в след. Позже Эльмисхан Хагундокова открыла свой собственный дом моды «Эльмис», который возник на основе дома «Поль Каре». «Эльмис» специализировался на пошиве вечерних платьев, которые изыскано, украшались вышивкой и декорировались. В «Эльмис» так же клиентам предлагались духи « Поля Пауэрс». После закрытия модного дома «Эльмис» Хагундокова какое-то время занималась дизайном квартир. Вторым браком Гали сочеталась с графом дю Люаром, сыном маркиза дю Люара. Родовое имение их было недалеко от Пьемонта. Муж Гали состоял на государственной службе, он был сенатором. И племянник его теперь сенатор. Граф дю Люар и его семья помогли Хагундоковым стать на ноги. Отец никогда не был бедным человеком. Он владел нефтяной скважиной то ли в Азербайджане, то ли в Грозном; в Грузии - электростанцией и кирпичным заводом. Он передал своему компаньону и, как полагал, другу Червоеву Абдулу Меджиду миллион русских золотых рублей. Деньги по тем временам огромные. Абдул Меджид обманул отца. Сперва выплачивал какие-то проценты, а затем исчез. Говорят, умер в Иране. Надо было знать отца, его гордость, чтобы понять, каково ему было принимать помощь зятя... Во время войны генерал Хагундоков отдал все свои ордена в казну на оборону. Оставил лишь Георгиевский крест, Георгиевское оружие, «Владимира» и кавалерийский значок (эти регалии генерала хранятся в семьях сыновей). У генерала была черкеска. В черкеске и при погонах его и похоронили. Так он завещал. Еще Константин Николаевич завещал: «На моих похоронах не надо плакать. Лучше вспоминайте случаи из моего прошлого вслух... Траурных речей я не хочу». Крестника русского императора и греческой королевы хоронили русские офицеры. Среди них был один черкес - Хашигоев. Над могилой генерала звучали песни, сложенные о нем солдатами. Кладбище Сент-Женевьев де Буа в пригороде Парижа. Вместе с Юрием Альтудовым стоим у могилы российского генерала Константина Николаевича Хагундокова. Я смотрю на скромную гробницу и думаю: «Память... Ведь как бы ни длинна была дорога к ней, она, эта дорога, обязательно приведет когда-то к храму. И, возможно, никто и никогда не вспомнил бы об этом воине и патриоте, если бы не эта самая дорога...» Великий мудрец Монтень сказал: «Счастье человеческое состоит вовсе не в том, чтобы хорошо умереть, а в том, чтобы хорошо жить». Что же такого сделала эта женщина, еще при жизни ставшая легендой Франции? Что сделала Эльмесхан? Ее подвиг сродни подвигу Матери Терезы. Ее помнят во Франции, ее будут помнить, может быть, и на ее родине, у нас, в Кабардино-Балкарии, в России. Французский генерал Дубост так сказал о Гали Хагундоковой, графине дю Люар: «Нашим персонажем стала Ладисла дю Люар, женщина неописуемой красоты и сильная личность. Ее жизнь, которую она посвятила служению раненым, стала правдивой эпопеей. Лейла Хагендокофф родилась на Кавказе, она не была русской, а, как сама часто говорила, - черкешенкой. Выйдя рано замуж за офицера царской армии, который был убит во время большевистской революции, она покинула Россию по Транссибирской магистрали. Это путешествие, во время которого у нее родился сын, - само по себе уже роман. Успешно прибыв в мир послевоенной моды, она выходит замуж за графа Ладисла дю Люара. Во время Второй мировой войны она организовывает Передвижную хирургию, основанную на средства частных фондов, в особенности американских. В эту организацию, которую она сама начинала с мельчайших деталей, входило около двухсот человек, четверть из них - хирурги. Это военно-медицинское учреждение в короткий срок разворачивалось вблизи фронта для оперирования наиболее тяжело раненных. Сначала в Тунисе, затем в Италии она работала в штабе СЕГ, наконец, во время Франко-Германской кампании - в составе 1-й Армии. Передвижная хирургия № 1 всегда следовала за своей патронессой, полной самоотверженности, непоколебимой храбрости и не знающей для себя другой деятельности. Командир Легиона Чести, имея военный титул, графиня дю Люар стала великим примером восхищения. 11 ноября 1943 года на поляне леса Мамора, недалеко от Рабата, 1-й Иностранный полк кавалерии был собран в ночи. Он встречал графиню дю Люар, которая приехала из восстановленного в Марокко госпиталя на Тунисском фронте. В тот же день она приняла просьбу генерал- лейтенанта Микеля стать крестной матерью Иностранного королевского полка кавалерии. Двадцать пять лет неустанной работы, преданности и безграничного великодушия наша крестная с сердцем, которое нам так близко, посвятила своим крестникам. В ночь на Рождество 1943 года, недалеко от Арзева, легионеры Иностранного королевского полка получили первый подарок от крестной матери. Для того чтобы собрать, отправить и раздать эти рождественские подарки, графиня дю Люар должна была преодолеть около 2 километров. И сколько таких доказательств любви, которой нас согревает! Какая неустанная забота: Италия, Эльзас, Черный Лес, затем Алжир, Генуя, Мерс-Эль-Кабир, Орандж. Все это - в наших сердцах, которые мы несем нашей крестной. После Эльзаса, 25 декабря 1944 года, графиня дю Люар стала шефом бригадиров Чести 1 Иностранного полка кавалерии. Это самое высокое звание, которое может быть присвоено легионеру... кроме маршала. И мы гордимся, видя на ее голубой униформе престижную ленту - знак верности. Она в 1-м Иностранном полку кавалерии шеф бригадиров - экстраординарное звание: командир Легиона Чести, 6 раз награждена, из них трижды орден Армии. Нужно сказать, что это звание крестники предпочитают всем остальным, потому что оно олицетворяет всю их признательность, всю их любовь - все это через 25 лет - к крестной матери 1-го Иностранного полка кавалерии». Между тем, наш разговор с Адамеем (Жоржем) Хагундоковым продолжается: - Моя сестра, графиня дю Люар, организовала передвижные операционные на базе грузовиков, что позволило им работать буквально на линии фронта. Так грузовиков было не то двадцать, не то двадцать один Идея оказалась более чем удачной. Гали приобрела широкую известность. Ей стали помогать. Все полученные пожертвования она употребляла для развертывания своей деятельности, и получалось так, что срок войны Гали спасла жизни нескольких десятков тысяч человек. Постоянно находясь на линии фронта, она первая перешла мост через немецкую границу, раньше, чем войска. Популярность ее возросла еще больше. Иностранный легион просил ее патроната. Ее стали называть Морен де Левизион. Она была любимицей маршала Жуена, который впервые увидев даму на передовой, сказал ей: - Уходите, вам здесь нечего делать. - Но вам какое дело? - ответила Гали. - Я не солдат, и вы не имеете права мной командовать. - Это мой участок! Я здесь командир! - Солдатам - да! А мне - нет! И она осталась. Потом они сдружились, а когда ей присвоили орден Командора, маршал сам приехал вручать его... Я спросил у Адамея, чем занималась графиня дю Люар после войны. - Она ничем не хотела заниматься. Хотела быть с сыном. Но сын умер. Он был американским офицером. Работал в Турции, Сингапуре... Из архивов: «1. Николай Баженов, сын графини дю Люар. Капитан американской армии. Адъютант генерала Кларка. 2. Марк Уэйн Кларк, американский генерал. Во Второй мировой войне командовал 5-й американской армией в Северной Африке и Италии. В 1952-1953 годах командовал войсками ООН в Корее во время американского вмешательства». - После смерти сына, - продолжает Адамей, - Гали уехала в Алжир и устроила там дом для людей, лишенных крова. Французы жили в нем, как в отеле, получали питание. Больные отправлялись на лечение, словом, отношения в доме были не казенными, но как бы семейными. Я служил в кавалерии, во взводе, которым командовал граф Болваль, сын генерала Болваля. Моего командира ранило в одном из сражений в Африке. Так получилось: он попал в госпиталь к моей сестре. Из-за ранения в голову Болваль терял зрение. Когда к его постели подошла Гали и что-то спросила, он сказал: - Вы не француженка. У вас русский акцент. - Я - черкешенка, - ответила сестра. - А как ваша фамилия? - Моя фамилия Хагундокова. - Я знаю вашего брата, он служит в кавалерии. - Раз вы знаете моего брата, я сейчас же беру аэроплан и отправляю вас в Лион. Доктор сказал, что вы в особенно сложном состоянии. В Лионе вас могут спасти. Болваль остался зрячим. Я спрашиваю Адамея: - Ваша сестра считала себя кабардинкой? - Да, конечно! - А вы, простите, кем себя считаете вы? - Я - кабардинец! Эльмесхан. Прощальная песня Она умерла в 1985 году в возрасте 87 лет, оставаясь скрытой от своего народа в пелене времени и грозных потрясений. Что страшно и от чего очень стыдно. Ведь мы могли бы говорить с ней, могли бы пригласить в Нальчик, в родное селение Каменномостское... Многое могли бы, но не сделали. Боюсь не смерти я. О нет! Боюсь исчезнуть совершенно. Это Михаил Лермонтов. Во Франции она, кабардинка Эльмесхан Хагундокова, прописана навечно. Хватит ли нам мудрости и чести прописать эту великую женщину у нее на Родине? В Кабарде, которой она так гордилась, подчеркивая свою к ней принадлежность: «Я - черкешенка... Я - кабардинка». «Жизнь коротка, а слава может быть вечной», - сказал Цицерон. Что к этому добавить?! Слава Эльмесхан, графини дю Люар, уже вечная. Заглянет ли она и к ней на Родину?! - Отпевали ее в соборе Инвалидов. Это большая честь, которая не была оказана ни одной женщине; и генералам оказывалась не всем, а только маршалам. Похороны ее были по разряду маршала Франции. В присутствии полка Иностранного легиона ее гроб на пушечном лафете был перевезен в Русский собор Дарью - Дарье, где обряд прощания отправлял русский священник. Легион сопровождал ее до места похорон, до кладбища Сент-Женевьев де Буа, где покоится ее сын. Эльмесхан похоронили рядом с ним. В память о графине дю Люар выдержки из парижского журнала: «С ней прощался весь Париж. С ней прощалась Франция. С ней прощались многочисленные русские эмигранты, давно ставшие французами или родившиеся французами». С ней прощался Первый полк кавалерии Иностранного легиона в полном составе. Ирен, слезы на глазах, Мы пришли сказать тебе: «Прощай...» «Мы пришли отдать последнюю дань уважения графине дю Люар. С ней исчезнет - «Старые солдаты не умирают, они просто исчезают» - великая женщина с неисчерпаемым великодушием, фигура легендарная в своем милосердии и помощи раненым». «Какая нужна была настойчивость для создания Передвижной хирургии, какая отвага - утверждать это направление до последнего удара сердца. И какими необычайными человеческими качествами нужно обладать, чтобы более сорока лет оставаться Крестной Матерью нашего дорогого полка кавалерии!» «Уникальное явление во французской армии. Никогда слова «Ля колонь», которые традиционно поются легионерами в самые великие моменты, не пелись с такой интенсивностью, раздаваясь под сводами Сент - Луиса, столь убийственные в своем горе». Генерал армии Галберт пришел выразить скорбь от имени всех инвалидов: - Мадам, вы великодушная и пылкая дочь Кавказа, посвятившая себя раненым всех наших сражений; вы - великая дама Иностранного легиона. История вашей жизни началась в 1917 году в госпитале на Кавказе. В 19 лет вы работаете в лазарете. Вы выходите замуж за одного из ваших тяжелораненых, офицера царской армии. Во время церемонии раздаются выстрелы Октябрьской революции. Это конец мира в России. Ваши родители с вашими тремя братьями-кадетами и четырьмя сестрами преследуются: они вынуждены бежать и скрыться во Франции, тогда как ваша маленькая семья едет на восток, в Китай. В следующем году родился ваш сын Николай, после смерти вашего мужа. Через пять лет после войны вы воссоединились с вашей семьей в Париже. Вы самоотверженно работали и добились успеха. Вы были провидением для вашей семьи. Вы приютили ваших младших братьев, они вам обязаны: один - званием инженера, другой - гидрографа. В 1934 году вы выходите замуж за графа дю Люар. Как доказательство своей любви до самой своей смерти в 1980 году он поощрял вашу жажду предпринимательства, жажду действовать и отдавать. Во время Второй мировой войны вы создаете Передвижную хирургию, которая действует ближе всех к линии сражения, развернув всего за несколько часов, как цирк в нашем детстве, госпитальные палатки и - в центре - операционную, действующую на укрепленном шасси. Вы выбираете врачей и санитаров, людей военных, но вы, шеф, отказываете всем в продвижении по службе, вы держите даже гражданских, чтобы быть полностью независимой. В 1939-1940 годах - фронт в Лоране, после объявления там свободной зоны. Эпидемия холеры обнаруживается на стройках железной дороги Средиземноморье - Нигер, распространяется вплоть до Сахары, жители которой стали вашими пациентами. Затем Тунис, Италия, где вы встречаете Николая, который после учебы в Америке находился в лагере генерала Кларка. Наконец, Франция и Германия. Вы всегда были там, где опасность. Всегда впереди. После каждой хирургической операции, проведенной вами лично, вы стояли у кровати пациента до его пробуждения, чтобы подбодрить его, как мать, которой вы всегда хотели быть для нас. Вы улыбались каждому раненому, и они этого не забыли. В 1954 году из-за болезни и смерти сына вам пришлось воздержаться от поездки в Индокитай. Тяжелое для вас время. Однако в следующем году события в Алжире обнажили проблемы отпуска и оздоровления солдат, не имеющих семей. В сердце вы вынашиваете идею создания обширного бастиона в порту Алжира, который действует с 1956 года и становится центром отдыха и релаксации для 400 отпускников, где царит теплая атмосфера, нет никакой тревоги или несчастных случаев, только благодарность к вам. Каждый покорен вашими личными качествами, как то: непоколебимой решительностью и нежностью, твердостью и простотой, жаждой порядка и вкусом к праздникам, силой, унаследованной от отца-кавказца и обаянием - от матери-славянки. В течение 42 лет 1-й Иностранный полк кавалерии делит каждую свою радость с вами, каждое желание угадывается и исполняется, каждая скорбь оплакана с крестом из белых цветов, как этот, которым навсегда будет окружено ваше тело. Вот прогремел гром на Рождество 1943-го. Вы приглашены в Марокко, в лес Маморы. Внезапно зажглись прожектора: королевский Иностранный полк появляется из темноты и собирается, словно готовый к бою. Вы покорены. Вы становитесь их крестной матерью, и это навечно. Вы принимаете легионеров, потому что вы, как и они, иностранка на службе у Франции, которой вы отдали все. Они гордятся вами, они вас уважают и восхищаются вами, потому что вы воплощаете со всем своим благородством их девиз: «Честь и при мер чести на поле боя». Плюс ко всем этим медалям и орденам полк присудил вам звание, которое никто другой не носил до вас - шеф бригадиров Чести. Пример верности в течение всей вашей земной жизни: вы в своем завещании выразили волю быть похороненной вместе с вашим сыном в Орандже, среди могил легионеров. Через какое-то время о вас здесь будут вспоминать как о человеке, ставшем легендой. Сегодня в этой солдатской церкви после звона в честь павших звучит самая грустная и самая прекрасная песня военных - традиционный гимн 1-го полка кавалерии «Ля колонь»; ее слова не раздаются вне церкви, потому что она напоминает нам об искуплении наших ошибок, Мученике и Кресте. С ней говорит ваш легион: «Вы навсегда останетесь с нами, крестная!» Прощай, Лейла! Здравствуй, Лейла! Русское кладбище под Парижем - Сент-Женевьев де Буа. Сюда пришли земляки Эльмесхан Хагундоковой, чтобы поклониться праху великой дочери Кабарды. Мы с Юрием Альтудовым выбрали в соседнем магазинчике самые красивые цветы. И вот склеп... Горящие свечи... Орденские ленты... Цветы, которые мы принесли сюда не только от себя, но и от людей, живущих на земле Кабардино-Балкарии. Они, цветы эти, возможно, душе Эльмесхан так же дороги, как те, что приносят солдаты 1-го полка кавалерии Иностранного легиона. А может, чем-то дороже... Прощай, Эльмесхан! Мир и покой светлой душе твоей! Мы расскажем о тебе землякам, которые до сих пор не ведают о славной дочери своей. И, может быть, многие из них имя твое будут произносить с гордостью; и пойдут по улице, названной твоим именем; и в селе, где родился твой отец, будет школа, носящая твое имя; и напишут о тебе книгу, снимут фильм... А если даже всего этого не будет (ведь и такое возможно), то все равно мы говорим тебе: - Здравствуй! В памяти людской, в сердцах наших. Здравствуй!.. Адамей (Жорж) Хагундоков: - Пользуюсь предложением обратиться к кабардинскому народу... От всей моей семьи я утверждаю: мы остались кабардинцами. И желаем вам благополучия и всего хорошего. Вот такую историю поведал нам Париж. Великую и грустную. |
| Категория: Очерк | Просмотров: 946 | |
| Всего комментариев: 0 | |
